Анна Тараторкина и Александр Ратников
Перед Новым годом актриса подала заявление на развод
37-летняя российская актриса театра и кино Анна Тараторкина бросила своего супруга, 40-летнего коллегу по ремеслу Александра Ратникова. Пара давно переживала сложности, однако до последнего пыталась наладить отношения, в первую очередь ради сына Никиты. К сожалению, сделать это так и не удалось. В итоге накануне Нового года звезда сериала «Гадалка» подала заявление на развод.
«На развод подала Аня. Официально они стали свободными перед Новым годом. Так что 2020-й оба начали с чистого листа. Конечно, Аня и Саша пытались спасти брак, давали шанс, мол, чувства снова должны вспыхнуть. Но, как видите, не получилось», — рассказал источник в окружении пары в интервью изданию «СтарХит».
Журналисты сообщают, что Тараторкина и Ратников познакомились в 2007 году во время съемок сериала «Служба доверия». Между ними вспыхнул роман, и вскоре Александр сделал актрисе предложения. Пара отказалась от пышной церемонии, отпраздновав событие в кругу родственников и близких друзей. В декабре 2010 года Тараторкина подарила мужу сына.
«Родители с детства решили привить Никите любовь к спорту. Поэтому он несколько раз в неделю посещает занятия по плаванию и гимнастике. Еще одно из увлечений мальчика — английский язык. Как вспоминала Аня, в сыне есть и актерские задатки. Правда, она отказывалась их развивать, потому что уверена, у ребенка должно быть счастливое спокойное детство без постоянных репетиций и разъездов» — уточняют журналисты.
Анна Тараторкина, Александр Ратников, Георгий Тараторкин
Анна Тараторкина дочь знаменитых родителей, ее папа – актер
Анна Тараторкина красивая женщина, правда, я не часто вижу ее в кино, но в фильме «Счастливый конец» она блистала с Юрием Колокольниковым и Павлом Деревянко. Это фильм о том, как писус сбежал от своего хозяина и блуждал в одиночестве по городу. Ну а Анна Тараторкина имела в этом фильме главную женскую роль.
Посмотрите на эти фотографии Анны Тараторкиной, я собрала их специально для вас, эта девушка красива и на каждом фото выглядит естественной и веселой.
Анна Тараторкина замужем за актером Александром Ратниковым, у пары подрастает сын Никита.
Посмотрите на это фото Анны Тараторкиной, красная помада очень красиво смотрится.
На этом фото вы видите маленькую Анну Тараторкину на руках у своей мамы Екатерины Марковой, рядом сидят папа Георгий Тараторкин и брат Филипп.
На этом фото Анна Тараторкина запечатлена рядом с родителями.
А на этом фото вы видите Анну Тараторкину со своим мужем Александром Ратниковым.
На этом фото отец Анны Тараторкиной — Георгий Тараторкин.
Родители Анны Тараторкиной счастливо женаты уже более 40 лет.
Когда-то мама Анны Тараторкиной снималась в кино, она сыграла в фильме «А зори здесь тихие» Галю Четвертак, но позже все-таки выбрала писательскую деятельность, а не актерскую.
Александр Ратников влюбился в Анну Тараторкину не с первого раза. А встретились они на съемках некого сериала, где им нужно было сыграть влюбленную пару. В этой же эпопее отец Анны, Георгий Тараторкин, играл главную роль. Ну так вот, о родстве Анны и Георгия Ратников не знал и поэтому был очень удивлен, когда юная актриса вальяжно расселась на коленях у мэтра, а дедуля ее еще и своей любимой девочкой назвал.
Георгий Тараторкин был очень красивым мужчиной.
На этом фото Георгий Тараторкин вместе со своей женой Екатериной Марковой.
Мама Анны Тараторкиной.
Сын Анны Тараторкиной и Александра Ратникова растет творческой личностью, как видите, рисовать шедевры он уже научился.
Папа и сын.
Загрузка…
Звезда сериала «Гадалка» Анна Тараторкина развелась с мужем
Анна Тараторкина
В актерских кругах их пара считалась одной из самых гармоничных. Она — дочка знаменитых советских артистов Георгия Тараторкина и Екатерины Маркиной, продолжающая династию, он — звезда театра Олега Табакова. Оба успешны, востребованы в профессии и при этом успевают воспитывать сына Никиту… Но, как оказалось, 37-летняя Анна Тараторкина и 40-летний Александр Ратников решили поставить точку в счастливой семейной жизни.
«На развод подала Аня, — рассказывают «СтарХиту» в окружении пары. — Официально они стали свободными перед Новым годом. Так что 2020-й оба начали с чистого листа. Конечно, Аня и Саша пытались спасти брак, давали шанс,мол, чувства снова должны вспыхнуть. Но, как видите, не получилось».
Александр Ратников и Анна Тараторкина в фильме «Земля людей»
Будущие супруги познакомились на съемках сериала «Служба доверия» еще в 2007 году. По сценарию Анна и Александр играли студентов-психологов. Именно во время репетиций они поняли, что созданы друг для друга в реальной жизни. Как рассказывал Ратников, его восхитило, что в душе Тараторкина мягкий и спокойный человек, несмотря на волевой характер. Поэтому в скором времени актер сделал ей предложение. Молодожены отказались от роскошной свадьбы, предпочли просто расписаться в загсе и отметить праздник вместе с родственниками и близкими друзьями.
Тайны жизни и смерти актера Георгия Тараторкина
Наследник актеров делает серьезные успехи в плавании
Долгожданный ребенок в семье Анны и Александра появился в декабре 2010-го. Родители с детства решили привить Никите любовь к спорту. Поэтому он несколько раз в неделю посещает занятия по плаванию и гимнастике. Еще одно из увлечения мальчика — английский язык. Как вспоминала Аня, в сыне есть и актерские задатки. Правда, она отказывалась их развивать, потому что уверена, у ребенка должно быть счастливое спокойное детство без постоянных репетиций и разъездов. Если Никита изъявит желание попробовать силы на актерском поприще, то Анна и Александр его подержат.
Папа Анны всегда был для нее примером
Александр редко делился личным. Но не скрывал, что брак с Анной несколько раз оказывался на грани. Чтобы предотвратить разрыв, паре пришлось работать над взаимопониманием ради сына. Актер допускал, что «жизнь длинная штука», и никто «ни от чего не застрахован».
Фото: личный архив, Instagram, кадр фильма «Земля людей», кадр сериала «Мой любимый призрак»
«Мы, как многие семьи, не избежали сложностей» — Рамблер/субботний
Актер рассказал в интервью о браке с Анной Тараторкиной Александр Ратников, практически не меняясь внешне, может сыграть абсолютно любой характер. А ведь он мог быть спортсменом или инженером, как и его родители, если бы не случай. И уже потом случай свел его на площадке с будущей женой Анной Тараторкиной. Сегодня их сыну Никите уже семь лет. Как и в каждой семье, в их отношениях были разные периоды, но, по словам Александра, при кочевой актерской жизни дом и близкие люди — это самая большая ценность. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».— Саша, мы встречаемся в день старта чемпионата мира по футболу. Вы сами занимались футболом девять лет. А как он появился в вашей жизни?
— Не помню, как возник этот импульс у родителей, но все свое сознательное детство я гонял в футбол во дворе. А в секцию пошел лет в семь. Сначала это были «Трудовые резервы», потом «Динамо». И в общей сложности я отдал футболу девять лет. Помню, как рано утром папа возил меня в «Олимпийский». Там было холодно (а мы тренировались в трусишках и маечке), и с нами всегда разговаривали очень жестко. Мы занимались акробатикой, а потом с огромным удовольствием прыгали в пятиметровую яму с поролоном. А в сложный пубертатный период, когда и в голове непонятно что происходит, и с нервной системой, я самостоятельно благополучно слез с футбола и перешел в карате. А после съемок в фильме «Околофутбола» увлекся боксом и в какой-то момент поймал себя на том, что получаю удовольствие от спарринга с хорошо подготовленными людьми. Это отрезвляет, а всякая ерунда моментально вылетает из головы.
— Но вы, кажется, не только спортом занимались, но и в школьной самодеятельности участвовали?
— «Самодеятельность» — это сильно преувеличено, были какие-то разовые акции к событиям. В восьмом классе я играл в «Трех мушкетерах», и, конечно же, был д’Артаньяном. (Смеется.) Мама мне сшила красивый костюм, шляпу и голубую накидку. Но я был еще совсем мальчишкой, и мне и в голову не приходила мысль, что могу с этим делом связать свою жизнь.
— А потом вам кто-то посоветовал пойти в Гнесинку на факультет актеров музыкального театра?
— В середине десятого класса я предполагал, что пойду в МИИТ (Институт инженеров транспорта). Все мальчишки по вечерам собирались на турниках во дворах, никаких фитнес-клубов тогда не было. И в какой-то момент там появился молодой человек Олег (спасибо тебе большое, друг), который был явно старше нас. Физически крепкий и интеллектуально развитой — нам было интересно с ним разговаривать. И как-то он спросил, кто из нас куда поступает. А я уже в тот момент подумывал и о театральном институте, но даже не знал их названий. Он воскликнул: «О! А в какой?» И рассказал, что учится в ГИТИСе. Я сделал вид, что знаю, что это, и он добавил: «У нас недобор мальчиков». Я снова сделал вид, что понял. И если представить себе флешбэк, то следующая сцена была такой: я еду с мамой в метро на экзамен в ГИТИС, чтобы посмотреть, что это вообще такое. Олег меня познакомил с педагогом, который преподавал в Гнесинке. Мы немножко поговорили, и он сказал: «Надо учиться». Я оканчиваю десятый класс, и несколько месяцев Анатолий Борисович Ахреев готовит меня к поступлению. А дальше я одновременно учился в одиннадцатом классе и на первом курсе в Гнесинке на актера музыкального театра.— Вас приняли, несмотря на отсутствие у вас музыкального образования?
— Да, на экзамене концертмейстер нажимал на клавиши и спрашивал: «Сколько это нот?» — а я, отвернувшись от фортепиано, отвечал. Оказалось, что у меня от природы хороший слух. И меня взяли как вольнослушателя. Но за этот год я, признаюсь, немного времени провел в Гнесинке. В школе говорил, что еду туда, а там, что я в школе. На самом деле мы с ребятами гуляли, ничего не делали. Я ходил только на вокал. Помню экзамены после первого курса. Я выступал последним. У меня уже был дикий мандраж, а когда я вышел на сцену, к роялю, и увидел, что в зале полно народу, чуть с ума не сошел. Начал петь, и от простоты душевной знакомым лицам подмигивать. Искал поддержку, потому что ноги тряслись. А надо мной все гоготали: стоит какой-то лохматый тип в широченном костюме с зеленым пиджаком, непонятно что поет, улыбается и подмигивает. Но меня все-таки взяли на второй курс. Это перевернуло всю мою жизнь. За эти три года я наверстал восемь лет образования — и среднего, и высшего, и музыкального. Мне приходилось читать горы книг, научиться говорить, что немаловажно в профессии. И это был период первой влюбленности, большой любви.
— Чувство было взаимным?
— Конечно! Это было самое сильное чувство в моей жизни. Мы до сих пор общаемся, очень нежно относимся друг к другу.
— А почему вы расстались?
— Не знаю. Вдруг что-то произошло, и это было невероятно больно. Я месяца три, наверное, сходил с ума. Как раз было лето, каникулы. Все это сублимировалось в очень легкое поступление в Школу-студию МХАТ. Еще я прошел в Щукинское училище на курс Евгения Князева, но выбрал Школу-студию, потому что мечтал попасть в «Табакерку» после того, как увидел спектакль «Псих». У меня сразу началась сумасшедшая жизнь. Но нас оберегали, холили и лелеяли. Когда мы поступили к Евгению Каменьковичу, то на первом нашем занятии он сказал: «Запомните, вы все гении!» И эти слова нас окрыляли, давали веру. Нам и потом все время говорили, что мы лучшие, и если чего-то еще не умеем сейчас, то все равно потом это сможем делать. Уже там я абсолютно влюбился в театр Олега Табакова, просто был болен им как женщиной, фанател, собирал билетики.— А клин клином не выбивался? Я о любви…
— Не выбивался. Долго, кстати. И поэтому Школа-студия МХАТ прошла для меня только в работе.
— И даже легких увлечений не было?
— Нет, ничего. Потом, после Школы-студии, меня начало бросать в разные стороны как увлекающуюся натуру. А тогда мы репетировали даже по ночам, просто нельзя было туда втиснуть романы. Закончилась учеба, и я почувствовал какое-то эмоциональное выгорание.
— А в связи с чем, как вы думаете?
— Во-первых, это было связано с большим страхом, потому что тебя выпускают в вольер с серьезными львами, а во-вторых, наверное, это был период моей упавшей самооценки, поскольку это плавающая штука, иногда она может возрасти до небес, а иногда бывает ниже плинтуса. Я понял, что предложения от моей любви — театра Табакова — нет (улыбается), какие-то ребята уже играли в МХТ, бегали в массовке, а меня никто не брал. Думал, что пойду работать в рекламное агентство к брату. Уехал отдыхать в Крым. И тут раздался звонок из «Табакерки». Один из актеров неожиданно ушел из театра, и меня пригласили ввестись на его роли. Года два я практически жил в театре. После вечерних репетиций ночевал в гримерках, потому что рано утром у меня была следующая репетиция. Нервы сдавали, напряжение росло. В какой-то момент около банкомата я встретил Олега Палыча, и он спросил меня: «Сань, ну как, зарплата?» — а я тогда был не в труппе. Он посмотрел на меня и сказал: «Что-то больно большую зарплату ты получаешь, иди-ка в труппу». (Смеется.) И в этот же день со мной подписали контракт — и появились роли. Но было огромное количество проходных и маленьких, два года мной затыкали все дырки. А мечталось совсем не об этом. Правда, я с особенным чувством вспоминаю спектакль «Последние». Его на тот момент не играли, потому что Сережа Безруков вырос из своей роли, а хотели продлить жизнь спектакля. И выбор пал на меня. Я не очень понял своего счастья, только сейчас приходит осознание того, чем это было для меня. Я полгода репетировал лично с Ольгой Яковлевой — легендой советского театра. Мы ссорились, она меня выгоняла, потом обнимались… Это был каскад эмоций, настоящие отношения, хотя между нами полвека разница в возрасте. Мы приехали на гастроли, где я должен был сыграть свой первый спектакль. Зуб на зуб не попадал, потому что там огромное количество очень эмоционального текста, а рядом на сцене такие люди, как Ольга Михайловна Яковлева и Олег Павлович Табаков. В итоге все прошло благополучно, я раскалывался на сценах, где смешил Олег Палыч, он это очень любил делать. Когда меня будут спрашивать в интервью про Олега Палыча, я скажу только одно — помню, как после спектакля он меня поцеловал в лоб и сказал: «Способный мальчик». А потом я получил премию Табакова. На нее купил себе сноуборд, о котором мечтал. Олег Палыч — это человечище и эпоха. Он для многих учитель и второй папа. Поэтому артисты — взрослые мужики плакали, когда случилась эта беда.— Как было принято решение уйти из «Табакерки»?
— Все случилось само собой. Меня начали приглашать в кино. Первым важным фильмом был, наверное, сериал «Виктория» с Таней Арнтгольц. А уж роль Аркадия Кирсанова в картине Авдотьи Смирновой «Отцы и дети» стала первой очень серьезной ролью. Вообще это была необыкновенная школа для меня. Я вспоминаю ту работу как праздник. Невероятная Дуня Смирнова, Андрей Сергеевич Смирнов, Наталья Тенякова, Сергей Юрский, Саша Устюгов, еще начинающая Катя Вилкова — нежное, юное, тонкое дарование, превратившееся сейчас во взрослую сильную актрису, Александр Артемович Адабашьян… Мы снимали в лучших традициях советского кино. (Улыбается.) Частенько, когда уже все было готово к съемке, Александр Артемович для всех жарил яичницу на завтрак. И все это под руководством Валерия Тодоровского как продюсера. Это был очень серьезный шажочек в моей жизни после Школы-студии МХАТ. После съемок в «Отцах и детях» у меня было ощущение, как будто я постоял под теплым душем. Помню, как мы сидели с Сашей Устюговым, он играл Базарова, в гостиничном номере Мценска, богом забытого городка — советские желтые стены, прогнутые кровати, выпили, я перебрал, и на следующее утро мне было совсем нехорошо, потому что я вообще не умею это делать и организм мой плохо воспринимает алкоголь. И вот я понимаю, что абсолютно профнепригоден. Меня привозят на площадку бледного, с капельками холодного пота. На любой другой картине был бы скандал, а тут надо мной все по-доброму посмеялись. Ко мне подошла Дуня Смирнова, погладила по голове со словами: «Иди ложись», меня быстренько переодели в ночнушку, в которой я должен был сниматься, и я уснул. А в это время Александр Артемович Адабашьян специально для меня варил бульон. Это было грандиозно. И сцена, где я просыпаюсь после дикого похмелья, и вошла в фильм. (Смеется.)— А первое узнавание когда пришло?
— Мы приехали с Сергеем Сельяновым в Питер представлять фильм «Околофутбола», после премьеры я вышел в город, и меня узнавали везде: и в кафе, и в магазине, и на улице. И до сих пор в связи с этим фильмом меня часто останавливают для автографа или фото.— Какие это вызывало ощущения?
— Тоже был спектр эмоций. Сначала — приятное неудобство, а в какой-то момент начало немного надоедать. Но мне всегда везло на людей, никто ко мне не лез со словами: «Эй, брат, иди сюда…» Все было очень деликатно, корректно, и я отзывчив в этом плане.
— На чем вы сегодня передвигаетесь по городу?
— На машине. Я очень люблю автомобиль, это для меня второй дом, малогабаритная квартира. Я мужик в этом плане до мозга костей. У меня большой джип. (Смеется.) Моя машина настолько совершенна, что я сразу вспоминаю, как у Микеланджело спросили: «Как вы создаете свои шедевры?» — и он ответил: «Отрубаю все лишнее».
— Вы давно не играете в театре. Не тоскуете по сцене?
— Где-то очень-очень далеко, в глубине души. Я вижу какие-то кусочки или репортажи по телевизору, и внутри иногда что-то екает, но не вообще по театру, а по той маленькой сцене. Кстати, решение уйти из театра было моим первым самостоятельным взрослым и честным решением. Последнее время я живу под слоганом «Все нужно делать в кайф». Вопреки у меня не получается, я не могу делать что-то, если меня ругают, в обстановке нелюбви. Не без критики, но с любовью.
— В 2007 году вы снялись в сериале «Служба доверия», который оказался для вас судьбоносным. Что произошло раньше: встреча на площадке с Георгием Тараторкиным или Анной Тараторкиной? — Это случилось одновременно. В первый съемочный день я зашел в автобус — гримерный цех, помню, он был синего цвета, и там сидела Аня, а подальше переодевался Георгий Георгиевич. И я наблюдал такую сцену: она встала и зашла прямо туда, где был Георгий Георгиевич. Я сразу отметил: «Ничего себе, пошли молодые артистки!» — тут открылась шторка, и я увидел, как они обнимаются, и он ей говорит: «Ты моя девочка». Я был изумлен. И только потом узнал, что Аня — его дочка. (Смеется.) Георгий Георгиевич был невероятным человеком. А уж каким красавцем! Ален Делон нервно курит в углу. Он — неисследованная планета. К сожалению, в последнее время продюсеры могли бы его больше снимать, он долго был в отличной форме и работал почти до конца дней. Для него это было очень важно. Так вот с Аней мы познакомились уже на следующий съемочный день, когда нас представила режиссер Елена Николаева. Кстати, Аня — абсолютно папина дочка. Георгий Георгиевич значил для нее больше, чем кто-либо и что-либо в этой жизни. Я вспомнил про Георгия Георгиевича невероятно теплую историю. Ему будет очень приятно ее там слышать. В один из очередных приездов на дачу во Внукове, где мы летом жили всей семьей, у нас потекли трубы. Воды не было, зато был потоп. Там есть маленький подвальчик, где в полный рост не встанешь, только на карачках. Георгий Георгиевич перекрыл воду, теперь нужно было понять, где, собственно, течет. Он открыл люк, залез туда, я за ним. Мы ползли на четвереньках друг за другом, мое лицо было прямо за его попой. И он спросил: «Сань, ну как тебе народный артист России и лауреат Государственной премии Георгий Тараторкин „к лесу задом“?» (Смеется.) Кстати, мы все починили. Я тоже, как мне кажется, могу все сделать своими руками. Для меня это очень важно как для мужчины.— Вы с первого взгляда влюбились в Аню?
— С первого взгляда не успел. Вся группа и Елена Вячеславовна пытались нас подтолкнуть друг к другу поближе. Во время поцелуя наших героев, когда уже пора было сказать «стоп», они смотрели и молчали.
— Но поцелуй был еще чисто актерский?
— Да, актерский, но с желанием. (Смеется.) Потом прошло какое-то время, и мы с Аней случайно встретились на Садовом кольце, неподалеку от Театра Моссовета, она бросила машину, мы купили бутылку вина и сыр, сели в троллейбус-букашку (Б), ехали, отламывали сыр. Это было очень романтично. И все. Мои чувства сразу стали серьезными. Помню, как Аня заболела и первый раз позвала меня к себе домой. Я пришел с апельсинами, еще чем-то, что, по моему мнению, могло принести облегчение. Открылась дверь, стояла Аня, за ней Георгий Георгиевич и мама Ани, актриса и писатель Екатерина Маркова. Она очень оценивающе меня рассматривала. А Тараторкин приветливо пригласил зайти. Георгий Георгиевич не часто, но говорил мне после каких-то работ: «Хороший ты артист, молодец!» И это было невероятно приятно.— А что вас тогда восхитило в Ане?
— При всем своем волевом характере Аня внутри очень мягкий, тихий, спокойный человек. Но она пытается собой и своей энергией заполонить все пространство. Она гиперответственна. Я тоже считаюсь ответственным и здравомыслящим человеком, но сравнения с Аней не выдерживаю. Она обволакивает собой, и ты как в дымке, в пелене находишься рядом с ней. Это в глобальном смысле позитивная вещь.
— Через три года после начала романа у вас родился сын Никита. Это событие на вас повлияло?
— Осознание, что я папа, пришло ко мне 31 мая этого года на родительском собрании в школе (смеется) — Никита идет в первый класс. Это очень известная школа, где учились и Аня, и другие популярные артисты… К сожалению или к счастью, понимаю — психофизика у мальчика актерская. Педалировать эту тему нельзя, посмотрим, куда вырулит. Так вот на собрании я включил диктофон, чтобы ничего не забыть, а сам сидел и думал: «Папа…» А когда Никита родился, я ничего такого не ощутил. До этого я думал, что все — жизнь моя полностью изменится, начнется какая-то совсем новая. (Смеется.) Нет, но она стала еще лучше. У меня появился прекрасный ребенок, в котором я души не чаю. Любовь возникла с первой секунды.
— Какие увлечения у сына?
— Он уже четыре года занимается плаванием, гимнастикой, а сейчас собираемся записаться на карате. К тому же он еще рисует и хочет пойти на шахматы. Мы его не заставляем ничем заниматься, это его выбор. Он изъявляет желание, а уже мое дело сделать так, чтобы он это попробовал. Еще он учит английский.
— А что у вас самого с языками?
— Ой, это моя грусть и печаль. В быту я более-менее могу изъясниться, но мыслить и учить текст на языке мне сложно. Я знаю много артистов, которые посвящают кучу времени языкам, и я просто преклоняюсь перед ними.
— Вы с Аней уже столько лет вместе. Легко перешагнули кризисный седьмой год?
— К сожалению, и мы, как многие семьи, не избежали сложностей. Над отношениями нужно работать. Особенно когда есть ради чег
Александр Ратников: «Мы, как многие семьи, не избежали сложностей» — Звезды
Александр Ратников, практически не меняясь внешне, может сыграть абсолютно любой характер. А ведь он мог быть спортсменом или инженером, как и его родители, если бы не случай. И уже потом случай свел его на площадке с будущей женой Анной Тараторкиной. Сегодня их сыну Никите уже семь лет. Как и в каждой семье, в их отношениях были разные периоды, но, по словам Александра, при кочевой актерской жизни дом и близкие люди — это самая большая ценность. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».
— Саша, мы встречаемся в день старта чемпионата мира по футболу. Вы сами занимались футболом девять лет. А как он появился в вашей жизни?
— Не помню, как возник этот импульс у родителей, но все свое сознательное детство я гонял в футбол во дворе. А в секцию пошел лет в семь. Сначала это были «Трудовые резервы», потом «Динамо». И в общей сложности я отдал футболу девять лет. Помню, как рано утром папа возил меня в «Олимпийский». Там было холодно (а мы тренировались в трусишках и маечке), и с нами всегда разговаривали очень жестко. Мы занимались акробатикой, а потом с огромным удовольствием прыгали в пятиметровую яму с поролоном. А в сложный пубертатный период, когда и в голове непонятно что происходит, и с нервной системой, я самостоятельно благополучно слез с футбола и перешел в карате. А после съемок в фильме «Околофутбола» увлекся боксом и в какой-то момент поймал себя на том, что получаю удовольствие от спарринга с хорошо подготовленными людьми. Это отрезвляет, а всякая ерунда моментально вылетает из головы.
— Но вы, кажется, не только спортом занимались, но и в школьной самодеятельности участвовали?
— «Самодеятельность» — это сильно преувеличено, были какие-то разовые акции к событиям. В восьмом классе я играл в «Трех мушкетерах», и, конечно же, был д’Артаньяном. (Смеется.) Мама мне сшила красивый костюм, шляпу и голубую накидку. Но я был еще совсем мальчишкой, и мне и в голову не приходила мысль, что могу с этим делом связать свою жизнь.
— А потом вам кто-то посоветовал пойти в Гнесинку на факультет актеров музыкального театра?
— В середине десятого класса я предполагал, что пойду в МИИТ (Институт инженеров транспорта). Все мальчишки по вечерам собирались на турниках во дворах, никаких фитнес-клубов тогда не было. И в какой-то момент там появился молодой человек Олег (спасибо тебе большое, друг), который был явно старше нас. Физически крепкий и интеллектуально развитой — нам было интересно с ним разговаривать. И как-то он спросил, кто из нас куда поступает. А я уже в тот момент подумывал и о театральном институте, но даже не знал их названий. Он воскликнул: «О! А в какой?» И рассказал, что учится в ГИТИСе. Я сделал вид, что знаю, что это, и он добавил: «У нас недобор мальчиков». Я снова сделал вид, что понял. И если представить себе флешбэк, то следующая сцена была такой: я еду с мамой в метро на экзамен в ГИТИС, чтобы посмотреть, что это вообще такое. Олег меня познакомил с педагогом, который преподавал в Гнесинке. Мы немножко поговорили, и он сказал: «Надо учиться». Я оканчиваю десятый класс, и несколько месяцев Анатолий Борисович Ахреев готовит меня к поступлению. А дальше я одновременно учился в одиннадцатом классе и на первом курсе в Гнесинке на актера музыкального театра.
— Вас приняли, несмотря на отсутствие у вас музыкального образования?
— Да, на экзамене концертмейстер нажимал на клавиши и спрашивал: «Сколько это нот?» — а я, отвернувшись от фортепиано, отвечал. Оказалось, что у меня от природы хороший слух. И меня взяли как вольнослушателя. Но за этот год я, признаюсь, немного времени провел в Гнесинке. В школе говорил, что еду туда, а там, что я в школе. На самом деле мы с ребятами гуляли, ничего не делали. Я ходил только на вокал. Помню экзамены после первого курса. Я выступал последним. У меня уже был дикий мандраж, а когда я вышел на сцену, к роялю, и увидел, что в зале полно народу, чуть с ума не сошел. Начал петь, и от простоты душевной знакомым лицам подмигивать. Искал поддержку, потому что ноги тряслись. А надо мной все гоготали: стоит какой-то лохматый тип в широченном костюме с зеленым пиджаком, непонятно что поет, улыбается и подмигивает. Но меня все-таки взяли на второй курс. Это перевернуло всю мою жизнь. За эти три года я наверстал восемь лет образования — и среднего, и высшего, и музыкального. Мне приходилось читать горы книг, научиться говорить, что немаловажно в профессии. И это был период первой влюбленности, большой любви.
— Чувство было взаимным?
— Конечно! Это было самое сильное чувство в моей жизни. Мы до сих пор общаемся, очень нежно относимся друг к другу.
— А почему вы расстались?
— Не знаю. Вдруг что-то произошло, и это было невероятно больно. Я месяца три, наверное, сходил с ума. Как раз было лето, каникулы. Все это сублимировалось в очень легкое поступление в Школу-студию МХАТ. Еще я прошел в Щукинское училище на курс Евгения Князева, но выбрал Школу-студию, потому что мечтал попасть в «Табакерку» после того, как увидел спектакль «Псих». У меня сразу началась сумасшедшая жизнь. Но нас оберегали, холили и лелеяли. Когда мы поступили к Евгению Каменьковичу, то на первом нашем занятии он сказал: «Запомните, вы все гении!» И эти слова нас окрыляли, давали веру. Нам и потом все время говорили, что мы лучшие, и если чего-то еще не умеем сейчас, то все равно потом это сможем делать. Уже там я абсолютно влюбился в театр Олега Табакова, просто был болен им как женщиной, фанател, собирал билетики.
— А клин клином не выбивался? Я о любви…
— Не выбивался. Долго, кстати. И поэтому Школа-студия МХАТ прошла для меня только в работе.
— И даже легких увлечений не было?
— Нет, ничего. Потом, после Школы-студии, меня начало бросать в разные стороны как увлекающуюся натуру. А тогда мы репетировали даже по ночам, просто нельзя было туда втиснуть романы. Закончилась учеба, и я почувствовал какое-то эмоциональное выгорание.
— А в связи с чем, как вы думаете?
— Во-первых, это было связано с большим страхом, потому что тебя выпускают в вольер с серьезными львами, а во-вторых, наверное, это был период моей упавшей самооценки, поскольку это плавающая штука, иногда она может возрасти до небес, а иногда бывает ниже плинтуса. Я понял, что предложения от моей любви — театра Табакова — нет (улыбается), какие-то ребята уже играли в МХТ, бегали в массовке, а меня никто не брал. Думал, что пойду работать в рекламное агентство к брату. Уехал отдыхать в Крым. И тут раздался звонок из «Табакерки». Один из актеров неожиданно ушел из театра, и меня пригласили ввестись на его роли. Года два я практически жил в театре. После вечерних репетиций ночевал в гримерках, потому что рано утром у меня была следующая репетиция. Нервы сдавали, напряжение росло. В какой-то момент около банкомата я встретил Олега Палыча, и он спросил меня: «Сань, ну как, зарплата?» — а я тогда был не в труппе. Он посмотрел на меня и сказал: «Что-то больно большую зарплату ты получаешь, иди-ка в труппу». (Смеется.) И в этот же день со мной подписали контракт — и появились роли. Но было огромное количество проходных и маленьких, два года мной затыкали все дырки. А мечталось совсем не об этом. Правда, я с особенным чувством вспоминаю спектакль «Последние». Его на тот момент не играли, потому что Сережа Безруков вырос из своей роли, а хотели продлить жизнь спектакля. И выбор пал на меня. Я не очень понял своего счастья, только сейчас приходит осознание того, чем это было для меня. Я полгода репетировал лично с Ольгой Яковлевой — легендой советского театра. Мы ссорились, она меня выгоняла, потом обнимались… Это был каскад эмоций, настоящие отношения, хотя между нами полвека разница в возрасте. Мы приехали на гастроли, где я должен был сыграть свой первый спектакль. Зуб на зуб не попадал, потому что там огромное количество очень эмоционального текста, а рядом на сцене такие люди, как Ольга Михайловна Яковлева и Олег Павлович Табаков. В итоге все прошло благополучно, я раскалывался на сценах, где смешил Олег Палыч, он это очень любил делать. Когда меня будут спрашивать в интервью про Олега Палыча, я скажу только одно — помню, как после спектакля он меня поцеловал в лоб и сказал: «Способный мальчик». А потом я получил премию Табакова. На нее купил себе сноуборд, о котором мечтал. Олег Палыч — это человечище и эпоха. Он для многих учитель и второй папа. Поэтому артисты — взрослые мужики плакали, когда случилась эта беда.
— Как было принято решение уйти из «Табакерки»?
— Все случилось само собой. Меня начали приглашать в кино. Первым важным фильмом был, наверное, сериал «Виктория» с Таней Арнтгольц. А уж роль Аркадия Кирсанова в картине Авдотьи Смирновой «Отцы и дети» стала первой очень серьезной ролью. Вообще это была необыкновенная школа для меня. Я вспоминаю ту работу как праздник. Невероятная Дуня Смирнова, Андрей Сергеевич Смирнов, Наталья Тенякова, Сергей Юрский, Саша Устюгов, еще начинающая Катя Вилкова — нежное, юное, тонкое дарование, превратившееся сейчас во взрослую сильную актрису, Александр Артемович Адабашьян… Мы снимали в лучших традициях советского кино. (Улыбается.) Частенько, когда уже все было готово к съемке, Александр Артемович для всех жарил яичницу на завтрак. И все это под руководством Валерия Тодоровского как продюсера. Это был очень серьезный шажочек в моей жизни после Школы-студии МХАТ. После съемок в «Отцах и детях» у меня было ощущение, как будто я постоял под теплым душем. Помню, как мы сидели с Сашей Устюговым, он играл Базарова, в гостиничном номере Мценска, богом забытого городка — советские желтые стены, прогнутые кровати, выпили, я перебрал, и на следующее утро мне было совсем нехорошо, потому что я вообще не умею это делать и организм мой плохо воспринимает алкоголь. И вот я понимаю, что абсолютно профнепригоден. Меня привозят на площадку бледного, с капельками холодного пота. На любой другой картине был бы скандал, а тут надо мной все по-доброму посмеялись. Ко мне подошла Дуня Смирнова, погладила по голове со словами: «Иди ложись», меня быстренько переодели в ночнушку, в которой я должен был сниматься, и я уснул. А в это время Александр Артемович Адабашьян специально для меня варил бульон. Это было грандиозно. И сцена, где я просыпаюсь после дикого похмелья, и вошла в фильм. (Смеется.)
— А первое узнавание когда пришло?
— Мы приехали с Сергеем Сельяновым в Питер представлять фильм «Околофутбола», после премьеры я вышел в город, и меня узнавали везде: и в кафе, и в магазине, и на улице. И до сих пор в связи с этим фильмом меня часто останавливают для автографа или фото.
— Какие это вызывало ощущения?
— Тоже был спектр эмоций. Сначала — приятное неудобство, а в какой-то момент начало немного надоедать. Но мне всегда везло на людей, никто ко мне не лез со словами: «Эй, брат, иди сюда…» Все было очень деликатно, корректно, и я отзывчив в этом плане.
— На чем вы сегодня передвигаетесь по городу?
— На машине. Я очень люблю автомобиль, это для меня второй дом, малогабаритная квартира. Я мужик в этом плане до мозга костей. У меня большой джип. (Смеется.) Моя машина настолько совершенна, что я сразу вспоминаю, как у Микеланджело спросили: «Как вы создаете свои шедевры?» — и он ответил: «Отрубаю все лишнее».
— Вы давно не играете в театре. Не тоскуете по сцене?
— Где-то очень-очень далеко, в глубине души. Я вижу какие-то кусочки или репортажи по телевизору, и внутри иногда что-то екает, но не вообще по театру, а по той маленькой сцене. Кстати, решение уйти из театра было моим первым самостоятельным взрослым и честным решением. Последнее время я живу под слоганом «Все нужно делать в кайф». Вопреки у меня не получается, я не могу делать что-то, если меня ругают, в обстановке нелюбви. Не без критики, но с любовью.
— В 2007 году вы снялись в сериале «Служба доверия», который оказался для вас судьбоносным. Что произошло раньше: встреча на площадке с Георгием Тараторкиным или Анной Тараторкиной?
— Это случилось одновременно. В первый съемочный день я зашел в автобус — гримерный цех, помню, он был синего цвета, и там сидела Аня, а подальше переодевался Георгий Георгиевич. И я наблюдал такую сцену: она встала и зашла прямо туда, где был Георгий Георгиевич. Я сразу отметил: «Ничего себе, пошли молодые артистки!» — тут открылась шторка, и я увидел, как они обнимаются, и он ей говорит: «Ты моя девочка». Я был изумлен. И только потом узнал, что Аня — его дочка. (Смеется.) Георгий Георгиевич был невероятным человеком. А уж каким красавцем! Ален Делон нервно курит в углу. Он — неисследованная планета. К сожалению, в последнее время продюсеры могли бы его больше снимать, он долго был в отличной форме и работал почти до конца дней. Для него это было очень важно. Так вот с Аней мы познакомились уже на следующий съемочный день, когда нас представила режиссер Елена Николаева. Кстати, Аня — абсолютно папина дочка. Георгий Георгиевич значил для нее больше, чем кто-либо и что-либо в этой жизни. Я вспомнил про Георгия Георгиевича невероятно теплую историю. Ему будет очень приятно ее там слышать. В один из очередных приездов на дачу во Внукове, где мы летом жили всей семьей, у нас потекли трубы. Воды не было, зато был потоп. Там есть маленький подвальчик, где в полный рост не встанешь, только на карачках. Георгий Георгиевич перекрыл воду, теперь нужно было понять, где, собственно, течет. Он открыл люк, залез туда, я за ним. Мы ползли на четвереньках друг за другом, мое лицо было прямо за его попой. И он спросил: «Сань, ну как тебе народный артист России и лауреат Государственной премии Георгий Тараторкин „к лесу задом“?» (Смеется.) Кстати, мы все починили. Я тоже, как мне кажется, могу все сделать своими руками. Для меня это очень важно как для мужчины.
— Вы с первого взгляда влюбились в Аню?
— С первого взгляда не успел. Вся группа и Елена Вячеславовна пытались нас подтолкнуть друг к другу поближе. Во время поцелуя наших героев, когда уже пора было сказать «стоп», они смотрели и молчали.
— Но поцелуй был еще чисто актерский?
— Да, актерский, но с желанием. (Смеется.) Потом прошло какое-то время, и мы с Аней случайно встретились на Садовом кольце, неподалеку от Театра Моссовета, она бросила машину, мы купили бутылку вина и сыр, сели в троллейбус-букашку (Б), ехали, отламывали сыр. Это было очень романтично. И все. Мои чувства сразу стали серьезными. Помню, как Аня заболела и первый раз позвала меня к себе домой. Я пришел с апельсинами, еще чем-то, что, по моему мнению, могло принести облегчение. Открылась дверь, стояла Аня, за ней Георгий Георгиевич и мама Ани, актриса и писатель Екатерина Маркова. Она очень оценивающе меня рассматривала. А Тараторкин приветливо пригласил зайти. Георгий Георгиевич не часто, но говорил мне после каких-то работ: «Хороший ты артист, молодец!» И это было невероятно приятно.
— А что вас тогда восхитило в Ане?
— При всем своем волевом характере Аня внутри очень мягкий, тихий, спокойный человек. Но она пытается собой и своей энергией заполонить все пространство. Она гиперответственна. Я тоже считаюсь ответственным и здравомыслящим человеком, но сравнения с Аней не выдерживаю. Она обволакивает собой, и ты как в дымке, в пелене находишься рядом с ней. Это в глобальном смысле позитивная вещь.
— Через три года после начала романа у вас родился сын Никита. Это событие на вас повлияло?
— Осознание, что я папа, пришло ко мне 31 мая этого года на родительском собрании в школе (смеется) — Никита идет в первый класс. Это очень известная школа, где учились и Аня, и другие популярные артисты… К сожалению или к счастью, понимаю — психофизика у мальчика актерская. Педалировать эту тему нельзя, посмотрим, куда вырулит. Так вот на собрании я включил диктофон, чтобы ничего не забыть, а сам сидел и думал: «Папа…» А когда Никита родился, я ничего такого не ощутил. До этого я думал, что все — жизнь моя полностью изменится, начнется какая-то совсем новая. (Смеется.) Нет, но она стала еще лучше. У меня появился прекрасный ребенок, в котором я души не чаю. Любовь возникла с первой секунды.
— Какие увлечения у сына?
— Он уже четыре года занимается плаванием, гимнастикой, а сейчас собираемся записаться на карате. К тому же он еще рисует и хочет пойти на шахматы. Мы его не заставляем ничем заниматься, это его выбор. Он изъявляет желание, а уже мое дело сделать так, чтобы он это попробовал. Еще он учит английский.
— А что у вас самого с языками?
— Ой, это моя грусть и печаль. В быту я более-менее могу изъясниться, но мыслить и учить текст на языке мне сложно. Я знаю много артистов, которые посвящают кучу времени языкам, и я просто преклоняюсь перед ними.
— Вы с Аней уже столько лет вместе. Легко перешагнули кризисный седьмой год?
— К сожалению, и мы, как многие семьи, не избежали сложностей. Над отношениями нужно работать. Особенно когда есть ради чего. У нас сын, и ради него мы горы свернем. Конечно, жизнь длинная штука и ты не застрахован ни от чего… Но поскольку профессия такова, что сегодня ты там, а завтра здесь, хочется приходить не к закрытой на замок двери. Мне очень важен дом, близкие люди.
— Саша, вы не раз упоминали маму и папу. Какие сейчас у вас какие отношения с родителями?
— С папой очень хорошие. А мамы ровно год назад не стало. Я тогда активно снимался в комедиях, и этот диссонанс, конечно, расшатывает нервную систему. Мама серьезно заболела. И мне помогли перевезти ее в паллиативное отделение, где она пролежала целый год. Ее там все очень полюбили, звали исключительно Верочка. Мы чередовались с папой через день, проводили там все время, я читал ей книжки, мы слушали радио, я мазал ее кремами… И брат тоже помогал. Удивительно, что когда мы были помоложе — вот этой крепкой братской связи не чувствовали. У нас разница в возрасте большая — девять лет. А в последние годы мы очень сблизились.
— Вы производите впечатление человека эмоционального, но при этом рассудительного. Вы способны на безрассудные поступки?
— Психолог Михаил Лабковский говорит, что человек каждые семь лет меняется на клеточном уровне. И лет семь назад я был более эмоционален, совершал поступки, которые сейчас бы никогда не сделал, ибо есть что терять, у меня сын. Так что сейчас я рациональный человек примерно на восемьдесят процентов. (Улыбается.)
— Но, значит, это произошло не из-за клеток, а потому, что изменились входящие условия…
— Пожалуй. Может, через какое-то время у меня опять что-то произойдет — и я буду ездить с длинными волосами на самокате по городу. (Смеется.) А когда мы влюблены, неужели мы не совершаем сумасшедшие поступки?!
— Как говорит Ипполит в «Иронии судьбы»: «Мы перестали делать большие красивые глупости…»
— Да, да, да! А вообще прекрасно делать глупости. Мы забыли, что это такое, к сожалению. Но идеальная штука, когда мы сочетаем некую ответственность с раздолбайством. Вот это абсолютно моя формула. (Улыбается.)
Александр Ратников, жена. Личная жизнь
Известный российский актёр Александр Ратников приобрёл особую популярность у зрителей, снявшись в сериалах «Последний кордон», «Околофутбола», «Московская борзая», «Отцы и дети», «Как я встретил вашу маму». Его творческая карьера началась гораздо раньше, а Ратников успел за 12 лет сыграть роли уже в 46 кинопроектах, будучи параллельно, заметным театральным актёром.
В труппе московского Театра-студии под руководством Олега Табакова он является одним самых сильных и любимых публикой актёров и часто играет разноплановые роли во многих спектаклях. Жена Александра Ратникова тоже актриса, Анна Тараторкина, работает в другом театре, но сниматься вместе в кино им с мужем доводилось.
Именно съёмки в общем сериале «Служба доверия» в 2007 году стали судьбоносными для этой красивой семейной пары. Молодые люди увидели друг друга, сразу почувствовали, что между ними много общего и вскоре стали встречаться.
На фото: Александр Ратников и Анна Тараторкина
Их отношения сопровождались всеми атрибутами романтики: ухаживаниями, цветами и нежностью. Утвердившись в своих намерениях, влюблённые поженились, причём, их свадьба оказалась совершенно необычной: без праздничного эскорта, шумных застолий и криков «Горько!». Молодожёны просто расписались в ЗАГСе, а потом тихо, без помпы, отметили это событие в тесном уютном кругу самых близких родственников и друзей. Такое заключение брака более соответствовало их чувствам, стремлениям и представлениям о семейном счастье.
Анна, выросшая в семье Народного артиста РСФСР Георгия Тараторкина, широко известного российской публике по множеству сыгранных в кино и театре ролей, привыкла к атмосфере тёплого взаимопонимания и супружеского согласия между своими родителями.
На фото: Анна Тараторкина с родителями
Её мать, тоже знаменитая актриса и писатель Екатерина Маркова, воспитывала Анну и её старшего брата Филиппа в разумно-ласковой семейной среде без запретов, но с определёнными правилами, без потакания, но достаточно демократично. Имея перед глазами пример 40-летнего счастливого благополучного брака своих родителей, Анна постаралась построить и свою семейную жизнь на взаимном доверии, общности интересов и забот, единодушии и верности. У неё это прекрасно получилось.
Анна Тараторкина
Творческая судьба Анны Тараторкиной, к сожалению, складывалась менее удачно, чем у её будущего супруга. Окончив Высшее театральное училище имени Щепкина, она в 2004 году была принята в театральную труппу РАМТа и стала играть на сцене. Свою первую роль в кино Тараторкина сыграла ещё в 9-летнем возрасте, в 1991 году. Это была историческая драма «Исчадье ада», где снимался её отец, Георгий Тараторкин, и, по просьбе режиссёра, привлёк дочь на роль девочки.
Следующая съёмка в сериале «Аэропорт» была для неё только участием в крошечном эпизоде. После этого последовали незначительные роли ещё в нескольких проектах. Сериал «Служба доверия» не слишком отличался в этом плане от предыдущих кинолент, хотя и познакомил Анну с Александром. Не имея возможности выразить свой творческий потенциал в кино, Анна активно работала на театральной сцене.
На фото: семья актера
В 2008 году Анне Тараторкиной удалось участвовать в съёмках нашумевшей драмы «Девочка», обратив на себя внимание зрителей в роли актрисы Оли. После этого последовала одна из главных ролей в сатирической комедии «Счастливый конец», ещё несколько неплохих кинопроектов, где у таланта актрисы появилась возможность ярче проявить себя. К 2010 году Тараторкина великолепно воплотила в мини-сериале о Великой Отечетвенной войне «Смертельная схватка» образ советского снайпера Ольги Ершовой. Одновременно с этим, Анна и Александр вместе снялись в социальной драме Сергея Говорухина «Земля людей».
В 2010 году у супругов Ратниковых родился сын, названный с лёгкой руки бабушки Екатерины Георгиевны. Никитой. Анна приняла появление ребёнка, как одно из самых важных достижений в своей жизни и Александр тоже был безмерно счастлив.
На фото: Александр Ратников с сыном
Судя по фотографиям, Никита оказался необыкновенно прелестным малышом, очень похожим на своего отца. Ребёнка обожают в семье все, начиная с бабушки и дедушки, у которых он, кстати, чаще шалил, чем у своих родителей. Теперь ему скоро будет 7 лет и он уже готов отправиться в школу.
Проводя слишком много времени на публике, и Александр и Анна не являются любителями пускать пыль в глаза и редко посещают шумные светские вечеринки и тусовки. Всё своё свободное время они проводят в семейном кругу, с родными и близкими людьми, со своим подрастающим сыном.
Отдыхать они тоже предпочитают вместе, как бы тяжело не приходилось это организовать. Рабочий график каждого из них слишком плотный, но желание выкроить время друг для друга всегда можно найти.
Творческая карьера супругов Ратниковых складывается, в последнее время, достаточно успешно. и в театре и на экране. Хотя актёр более затребован в кино, жена Александра Ратникова уже несколько лет стабильно приглашается на главные роли в фильмах и сериалах.
Их семейная жизнь протекает вполне удачно и недавняя потеря отца Анны – Георгия Георгиевича в феврале 2017 года, ещё больше сплотила родных, вместе переживающих это тяжёлое горе. У них, по всей вероятности, прочная семья, которой не грозят модные в современной актёрской среде измены и расставания.
Актриса Анна Тараторкина развелась с мужем
https://static.news.ru/photo/55929f52-4fbd-11ea-a8d7-fa163e074e61_660.jpg
Анна Тараторкина
Фото: Ekaterina Tsvetkova/Global Look PressЗвезда сериала «Гадалка» Анна Тараторкина и актёр Александр Ратников поставили точку в совместной семейной жизни. Пара официально развелась.
Инициатором развода стала Анна. Супруги несколько раз переживали кризис в отношениях, но старались сохранить семью ради их общего сына Никиты. Как рассказали StarHit в окружении актёров, официально они стали свободными накануне Нового года, поэтому 2020 год оба начали «с чистого листа».
Будущие супруги познакомились в 2007 году на съёмках сериала «Служба доверия», где оба играли студентов-психологов. Вскоре Александр сделал девушке предложение. В 2010 году у них появился долгожданный ребёнок.
Ранее NEWS.ru сообщал, что режиссёра Константина Богомолова заподозрили в желании развестись с Ксенией Собчак. К такому выводу поклонники пришли после того, как Богомолов поделился в сторис Instagram музыкой, которая играет в его наушниках. По их мнению, слова песни группы «Мумий Тролль» «Я был ответственный за романтику. Теперь пора мне в другую галактику» намекают на его скорый уход из семьи.